Просвещенное время - Страница 6

Один из чиновников. Знаем-с эти порядки! Не в первый раз, я даже на прошлой неделе в двух собраниях был! Не ошибемся!

Дарьялов. Пожалуйста! (Прихвосневу.) Потрудитесь им теперь же раздать следующие деньги.

Прихвоснев (как бы несколько уже и обиженным голосом). Раздам-с, не задержу! (Начинает раздавать.)

Один из артельщиков (Прихвосневу). За что ж, Петр Петрович, нам меньше супротив других? Одно, кажись, станем делать дело!

Прихвоснев. А что ты, чиновник или мужик?

Тот же артельщик. Что ж, что мужик! Мужик разве не человек?

Прихвоснев. То-то, говорят, маленько из другого теста состряпан.

В это время секретарь подходит к Дарьялову

и что-то негромко докладывает ему.

Дарьялов (ему). Хорошо, позовите, я переговорю с ним.

Секретарь кивает головой,

в дверях показывается хожалый.

Xожалый (громким и диким голосом). Здравья желаем, ваше высокородие!..

Дарьялов. Подойди сюда ко мне поближе, любезный.

Xожалый подходит.

Дарьялов. Тут у меня будут пускать акционеров по билетам; не всякий же, понимаешь, может лезть сюда.

Xожалый. Слушаю-с, ваше высокородие!

Дарьялов. Ну, если кто там будет без билета силой врываться и его станут не пускать, надеюсь, что ты, по обязанности твоей службы, посодействуешь.

Хожалый. Зачем, ваше высокородие, пущать без билетов! Без билетов пущать никуда не велено.

Дарьялов. Потом здесь, собственно, в зале, если выйдет какое замешательство и я вынужден буду позвать тебя - постоять около себя, - ты, сделай милость, не откажись, постой.

Хожалый. Слушаю-с, ваше высокородие!

Дарьялов. Мало ли таких негодяев, которые могут поднять шум, гам...

Хожалый. Шуметь нельзя, ваше высокородие! Нам и начальство приказывает: не позволять шуметь на улице даже, не то что в комнатах.

Дарьялов. Еще бы позволять! Ты поэтому в дверях вот тут и встань, повыставившись немного, так, чтоб я тебя видел.

Хожалый. Стану, ваше высокородие! (Уходит и становится, как ему приказано.)

Дарьялов (секретарю). Позовите Софью Михайловну, что она там сидит, и Аматурова тоже! Скажите им, что собрание сейчас откроется.

Секретарь уходит.

Прихвоснев (Дарьялову). Это уж не Аполлон ли Алексеич Аматуров?

Дарьялов. Аполлон Алексеич! Он самый!

Прихвоснев. Вот тоже господин насчет прекрасного пола - любитель!

Дарьялов при этом нахмуривается

и как бы не слышит Прихвоснева.

ЯВЛЕНИЕ V

Секретарь возвращается,

и за ним идут Софья Михайловна и Аматуров.

Дарьялов (по обыкновению грубо и сердито жене). Что ты там сидишь? Не насиделась еще?

Софья Михайловна (садясь на диван). Я думала, что рано.

Дарьялов. "Рано!" Она думала! (Аматурову, усевшемуся рядом с Софьей Михайловной.) Я вас тоже записал в число членов собрания.

Аматуров. Это с какой стати?

Дарьялов. С такой, что нельзя же, ведь... (Недоговаривает.)

Аматуров (пожимая плечами). Странно! Я вовсе не желал этой чести.

Софья Михайловна кидает на него умоляющий взгляд.

Дарьялов (продолжает). И я вас прошу во всем соглашаться с господином Прихвосневым! (Показывает на него.)

Аматуров при этом только уж презрительно усмехается.

Прихвоснев (раскланиваясь перед Софьей Михайловной). Честь имею рекомендоваться!

Софья Михайловна слегка кивает ему головой.

Прихвоснев (раскланиваясь также и с Аматуровым). Давно не имел удовольствия вас видеть! И не заедете уж нынче никогда!

Аматуров (как бы несколько смущенный его словами). Не все же к вам заезжать. Будет уж!

Прихвоснев. Довольно, значит?

Аматуров. Довольно!

Прихвоснев смеется каким-то подлым смехом

и садится около своей партии.

ЯВЛЕНИЕ VI

В дверях показываются Абдул-Ага в золотой ермолке, в

халате из тармаламы и в туфлях, а за ним

Агей-Оглы-Эфенди, мулла киргизский, в темном халате и

белой чалме.

Абдул-Ага (показывая хожалому кипу бумаг). Ты, барина, не мешай мне. На, нюхай!.. У меня тут пять десятка тысяч! С этими, чай, можно и без билета ходить! (Входит и, садясь в переднем ряду, обращается к мулле, показывая ему на место около себя.) Садись, Агей Оглыч!

Мулла с необыкновенной важностью рассаживается около

него. Затем появляются Безхов-Муритский в

умеренно-черкесском костюме, то есть только в

длиннополом чепане и серебряном с чернетью поясе, и

вместе с ним два молодые армянина в настоящих уже

черкесках, с патронташами и даже с кинжалами. Все они

расшаркиваются Абдул-Аге, который им кивает головой и

улыбается. Армяне тоже садятся в переднем ряду. Лица у

всех у них черные и исполнены озлобленного выражения.

Дарьялов (секретарю, показывая на пришедших). Попросите этих господ предъявить свои акции.

Секретарь (подходя к Абдул-Аге и довольно робким голосом). Ваши акции позвольте видеть.

Абдул-Ага. На, смотри, не фальшивые! (Показывает ему акции.)

Секретарь. А акции вашего товарища?

Абдул-Ага. Они тут же! Считай его тут! Их хватит на всех на двух!

Секретарь. Но если они вам принадлежат, господин мулла не может на них участвовать в собрании.

Абдул-Ага. А коли я ему подарю, ты можешь мне запретить то? На, Агей Оглыч, пять тысяч, держи их в руках. Пиши его: мулла Агей-Оглы-Эфенди.

Секретарь (обращаясь к Дарьялову). Можно их записывать?

Дарьялов (пожимая плечами). Запишите, хоть подобных вещей никогда открыто не делается!

Абдул-Ага. Э, барина, открыто делать лучше, чем потайком.

Секретарь (армянам). Ваши билеты?

Те молча показывают ему свои билеты.

ЯВЛЕНИЕ VII

Те же и хожалый.

Хожалый (не выступая из дверей, Дарьялову). Там, ваше высокородие, дама с господином просится переговорить с вами.